Интервью с Кеннетом Каппелло
Кеннет Каппелло встречается с соучредителем Pleasures Алексом Джеймсом, чтобы поговорить о переезде в Нью-Йорк, о панк-рок-сцене и о том, как фотографирование стало его карьерой.
Откуда ты?
Я вырос в Хьюстоне, по большей части. Я из Техаса.
Когда вы переехали в Нью-Йорк?
В декабре 1994 года я поехал в Нью-Йорк на своей Honda Civic. Ее взломали на Бауэри. Но я очень люблю Нью-Йорк. Мы пили пиво – нам было около 17. Я думал, что это было лучшее время.
У меня был один друг из Техаса, живущий в Форт-Грин, Бруклин, и я подумал: «Могу ли я остаться у него на несколько недель, пока я не встану на ноги?» Так я и остался. Я занимался кауч-серфингом. Я на самом деле спал в парке Томпкинс-сквер несколько ночей. Но я переехал туда в 1994 году, и это было лучшее время. Тогда я увлекся музыкой.
Какой была сцена тогда?
Я ходил на все виды шоу. Чувак, в 94 году я собирался на хардкор-шоу, собирался на бунт-шоу Grrrl. Я видел Bikini Kill в CBGB, Huggy Bear в Брауниз. Ходил на рэп-шоу: Wu-Tang, Bobby Digital.
Я тогда очень увлекался музыкой – этим я хотел заниматься. До того, как я стал фотографом, я совершил поездку на Unsane, прежде чем начал работать с Дэвидом [LaChapelle]. Но вся тема была в том, чтобы пойти и увидеть легендарные группы, чувак, понимаешь? А потом вы понимаете, что Нью-Йорк создан для вечеринок, вечеринок без перерыва. Если бы я не покинул Техас … это была бы другая история.
Творческое наследие
Когда ты начал снимать?
Я начал заниматься фотографией очень рано, примерно в 11 лет. Моя тетя тогда погибла, и мой папа дал мне свою фотокамеру, Pentax K1000.
Мой приемный отец дал мне эту камеру, когда я был ребенком, и он сказал: «Видишь эту вещь в середине? Просто убедись, что это посередине фотографии, и все будет хорошо. Поэтому я просто вращал объектив, пока светомер не оказался посередине, и я начал фотографировать, чучела и моих животных. Потом, когда я увлекся панк-роком и скейтбордингом, я продолжал фотографировать, но на самом деле я не думал о фотографии. Я никогда не знал, что это станет делом моей жизни. А потом я увидел статью о T4 в журнале Big Brother .
Я на самом деле помню эту статью. Это было потрясающе.
Я работал в Ист-Виллидж в Beauty Bar, и эти парни всегда приходили, и я спрашивал: «Чем вы, ребята, зарабатываете на жизнь?» И они сказали: «Мы создаем наборы для фотографов». И я сказал: «Сколько денег вы зарабатываете, ребята?» «Сто пятьдесят баксов в день».
Я не был мастером-плотником, но я мог использовать дрель. И через два месяца мне позвонили, а фотографом был Дэвид ЛаШапель. И я закончил работать на него. Я был ассистентом арт-директора три с половиной года.
Но я бы никогда не увлекся фотографией и не понял бы свободного мышления, если бы никогда не встал на скейтборд Variflex в 1986 году. Потому что этот скейтборд привел меня к приобретению другого скейтборда и походу в скейт-шоп, а в этом скейт-шопе были эти грязные панк-рокеры и они всегда слушали действительно безумную музыку. Я начал кататься на скейтах и помогал им распылять краску, а потом я понял, что я панк-рокер и собираюсь на панк-шоу. Это привело меня к мысли: «К черту это дерьмо, я ухожу отсюда».
Я все еще называю себя скейтером, хотя я не стоял на скейтборде в реальности… но в глубине души я обожал скейтбординг. Журнал Thrasher – мой любимый журнал. Это сформировало мое детство; это сформировало всего меня. Я помню, как читал интервью Марка Гонсалеса в 87-м, и я помню, как копировал то, что он писал, на своей магнитофонной ленте, писал на всех моих ботинках и разрезал мои высокие кроссовки, превратил их в низкие. Через 15 лет я оказался с Марком в Нью-Йорке. Это был колонка “записки из подполья” . Это первое, что я делал в Thrasher, музыкальный раздел.
Дело в том, что если бы я никогда не встал на скейтборд, который моя мама купила мне в Walmart, это была бы другая история. Я бы наверное просто облажался.
Меня это тоже не покидало.
Люди смотрят на меня и спрашивают: «Как ты выглядишь так, как будто не стареешь?» И я отвечаю им «О, я в возрасте». Но я никогда не перестану быть ребенком. Я чертовски взрослый, но я не чувствую себя взрослым. Каждый день я думаю: «Когда я вырасту?» И я ушел. Я просто делаю то, что хочу.
Авторский Стиль
Когда вы начали разрабатывать стиль, который у вас есть сегодня?
Фото стиль? Я не знаю, могли бы вы взглянуть на мою фотографию и сказать: «Это я». Когда я переехал в Нью-Йорк и начал заниматься фотографией, я работал на Дэвида, так что он должно быть стал моим примером, но меня тянуло к более грубому дерьму: Юрген [Теллер], Терри [Ричардсон], Вольфганг Тиллманс.
А потом, вероятно, в 1998 году, я увидел кампанию Марка Джейкобса, которую Юрген Теллер снимал на Polaroid Spectra. Когда я это увидел, я сказал: «Хорошо, правил нет. Я понял, что могу делать все, что я хочу. Я думаю, что это была София Коппола или кто-то в качестве модели – это все еще есть в моей памяти. В этот момент мы с Райаном МакГинли тусовались в Черри Таверне.
На мой стиль влияют улицы Нью-Йорка и знакомые мне фотографы. Тогда я просто экспериментировал. Затем вы как бы находите свое место и находите смысл для ваших фотографий. Я прочитал много старых книг. Кроме того, здесь другой свет – я не любил свет в Нью-Йорке. Так что я начал больше снимать на улице, и это тоже приятно. Вы находитесь под влиянием вашего окружения и музыки.
А потом, вероятно, в 1998 году, я увидел кампанию Марка Джейкобса, которую Юрген Теллер снимал на Polaroid Spectra. Когда я это увидел, я сказал: «Хорошо, правил нет. Я понял, что могу делать все, что я хочу.
Когда ты переехал сюда?
Я был сыт по горло Нью-Йорком. Был последний этап вечеринок, я усердно трудился, и просто решил, что здесь хорошая погода, давайте, возможно, сделаем это.
Я пошел на Craigslist, увидел дом на Мартель-авеню; стоимость была $ 2800 за три спальни. Эта пожилая женщина говорила: «Ты этого хочешь?» И я сказал: «Я могу дать вам год предоплаты сразу. Она сказала «хорошо» и протянула мне ключ. Я думал: «О, черт, я только что снял дом».
Раньше я ходил в Старбакс. Стив Олсон и его ребята обычно тусили там. Немного знал Кертиса Бьюкенена, а потом попал в скейт-тусу и тусовался с этими парнями.
Я медленно начал перевозить вещи [из Нью-Йорка], и какое-то время я был на перепутье, а потом сказал себе: «Я больше не хочу быть в Нью-Йорке». Упаковал вещи, вызвал грузовик, вытащил все. Я только что сделал это, ты знаешь? Я знал, что больше не хочу употреблять кокаин …
Вы попадаете в тот момент своей жизни, когда говорите: «Знаете что? Это больше не весело.
Борьба слов
Я был зол. Я был действительно взбешен. Иногда я довольно агрессивный, напряженный человек.
Нью-Йорк – я его чувствовал. Люди шли слишком близко ко мне. Я просто чувствовал, как город рушится на меня, и я думал, йо, у меня есть личный тренер, хотя я никогда не работал в моей жизни.
Когда ММА вошел в твою сферу деятельности?
Я был в ММА в течение многих лет, как и все – в начале UFC, но я действительно варился в этом. Тогда я был действительно сыт по горло вечеринками, и я не знаю, что заставило меня заняться спортом, но было что-то, потому что я пошел и купил пару гантелей и принес их в мой офис на Западном Бродвее.
Я рано занялся кикбоксингом в Нью-Йорке, в 96-м. Гэвин [Ван Влак], который был в Берне, был моим учителем. Я хотел прекратить вечеринки, хотел прийти в форму. Занимался немного джиу-джитсу с Джеймсом Мерфи из LCD Soundsystem. Я увлекался кроссфитом в течение шести лет. И тогда я встретил своего учителя. Мы сделали додзё в моем гараже здесь. Я начал тренироваться со многими профессиональными бойцами. Я все еще думаю о борьбе каждый день.
Это часть твоей жизни. Это круто
Я думаю, что рукопашный бой – прекрасная вещь, потому что вы должны защищать себя, и многие люди не знают, как это сделать. В конце концов вам просто нужно бороться.
Но я не крутой чувак. Я не хочу ни с кем драться. Но я, к сожалению, чувак, который бежит в самую бурю. Например, если я вижу, как кого-то запугивают или несправедливо избивают, я иду на помощь. Это плохо. Некоторые люди убегают, когда появляется такое дерьмо, я как бы иду к этому.
Чувствуете ли вы, что ваш тип личности и знание этих вещей о себе, помогает во всем? Особенно с фотографиями и вашими отношениями, дружбой и практикой?
В конце концов, я чувак из Техаса. Я знаю спорт, я могу пойти в дэт-метал бар и поговорить об этой ерунде. Могу сидеть в баре в аэропорту и говорить с кем-нибудь о футбольном проекте. Я могу откатиться на любой сценарий и заставить кого-то чувствовать себя комфортно. И я думаю, что некоторые люди, которые занимаются только определенными вещами, не могут этого сделать, верно?
Это, вероятно, делает вас намного лучше, как фотографа, учитывая всех людей, которых вы снимали.
ВЕЛИКИЕ
Какой ваш любимый снимок на память?
Когда-либо? О чувак. Я определенно связан с некоторыми людьми, такими как Эрика Баду. Я и она, мы оба из Техаса. Пытался сфотографировать ее недавно. Я писал ей очень долгое время . Она никогда не отвечала. И вот однажды, Эрика, на моем телефоне: «Эй, Кен!» Она зовет меня Кен. Но она теперь часто зависает со мной. Трики тоже был крут.
Вы работали в сфере кроссовок и являетесь частью этой культуры
Я продаю кроссовки для жизни, продаю много кроссовок, и я даже не сникерхэд. Я снимаю безумные кампании.
Есть ли способ сказать, то что вы хотите, будучи фотографом, для этих рекламных объявлений?
100%. Звучит так, как будто это сложно, потому что я получу рекомендацию от арт-директора, который скажет: «Нам нужно это». Я не могу соответствовать этому. Мне нужно еще 7000 долларов и помощник.
Когда я работаю со спортсменом, это немного по-другому, потому что у меня есть 13 минут, чтобы фотографировать в XYZ. И мне нравится фотографировать агрессивных мужчин. Я любил фотографировать бойцов и футболистов. Мне нравится снимать браваду. Я знаю, что многие парни просто хотят фотографировать горячих цыпочек – это круто, но мне нравится делать снимки альфа-мужчин.
Там было одно фото. Я и Влад [Элькин] недавно смотрели на это. Это был кот с Yachty.
Эту кошку съел койот. Влад был на этой съемке. Он, вероятно, не понимает, что он был там.
Журнал называется Greatest . Величайшие альбомы? К чему вы всегда тяготеете? Я вспоминаю эту фазу Моррисси – я люблю его, потом ненавижу.
Это была хардкорная поездка в течение длительного времени. Я ставил этот трек Green Day каждый день, я ставил Kerplunk каждое утро. Это было безумие.
Дуки только исполнилось 25 лет.
Так что Kerplunk должно быть 27. Я буду честен, я не слушаю хип-хоп сейчас, потому что просто не могу. И я люблю хип-хоп. Public Enemy взорвали мой разум, когда я услышал сэмпл группы Slayer на рэп-записи. Beastie Boys тоже это сделали.
Для меня это было похоже на выход саундтрека «Судная ночь» . Это было как раз в первый раз, когда хип-хоп исполнители и панк-рокеры оказались на одном альбоме.
Песня House of Pain потрясающая. Sonic Youth очень крутой. Но это было в прошлом. Мне не очень нравится слушать хип-хоп сейчас, если честно. Там нет субкультуры. Когда я был ребенком, у нас была субкультура.
Ничто не является священным.
Ничего крутого, когда ваша гребанная любимая группа подписала контракт с крупным лейблом. Green Day подписан, Jawbreaker подписан, тогда я разозлился.
Вы ходили на какие-нибудь шоу в Palladium?
Я пошел на второе шоу. Мне оно понравилось, но Jawbreaker для меня входит в пятерку лучших групп. Когда-либо. У меня был взрыв.
Также я думаю, что Life Is Peachy от Korn – невероятная запись. Это так тяжело и так эмоционально. Я не знаю, когда я услышал это, но когда это вышло, я помню, думал, что я не должен был любить Korn. Даже сейчас я не должен любить Korn.
Приступая к работе с ними, затем находясь с ними в Японии, устраивая шоу здесь, в Лос-Анджелесе, и просто знакомясь с ними, черт возьми, эти парни действительно создали свой собственный гребаный звук, свою собственную атмосферу, и вы знаете, очевидно, что многое в их жизни изменилось.
Они также нюхали кокаин с каждой женщины. Эта эпоха была дикой. Манки всегда был для меня крутым, потому что у него были длинные дрэды.
Каковы ваши отношения с социальными сетями или Instagram?
Ненавижу это. Я думаю, что социальные медиа это дьявол.
Я думаю, что нет смысла бороться с этим. Вы или смиритесь с этим и удаляете, или вы садитесь на волну, и, к сожалению, в работе, которую я выполняю, я должен быть на волне. Я пытался удалить свое дерьмо несколько месяцев назад. Мне очень строго сказали, что это плохая идея, потому что я делаю фото.
Соцсети трудно проглотить. Взрослые постоянно говорят о том, что «тебе не понравилась моя фотография». Ты взрослый. Вы говорите о ком-то, кто отписался от вас. Кому это интересно?
Когда вы видите детей, которые сегодня пытаются заняться фотографией, какой совет вы бы им дали?
Сделай что-нибудь еще.
Я имею в виду, я люблю фотографию. Если вы любите фотографировать, вы должны делать фотографии.
Говоря о субкультурах, сейчас все по-другому. Цифра действительно сделала ее действительно доступной для людей, и это здорово. Каждый фотографирует каждый день. Люди не думают об этом, но фотография сейчас более популярна, чем когда-либо в мире, потому что у каждого есть своя камера. Мне нравится тот факт, что все фотографируют. Это чертовски круто.
Все эти хипстерские дети снимают фильмы, и это так забавно, потому что теперь у меня есть рэперы типа «Ты собираешься снимать в цифровом формате?»
Мне нравятся фотографии с айфонов, с пленочных камер, с цифровых камер. Мне нравится чертово фото. Это все то же дерьмо. Разные носители. Мне наплевать, если это не фото на паспорт, я люблю полароиды. Мне все равно, что снимать.
Я думаю, что дети должны делать фотографии и пробовать это, чувак. Это круто, но я не думаю, что это легко. Это не легко, чувак.
ФОТОГРАФИЯ АЛЕКСАНДРА БОРЦА
В РАЗГОВОРЕ С АЛЕКСАНДРОМ ДЖЕЙМСОМ
Может быть интересным.
